- Как вы оцениваете прошедшую читку? И будет ли, на ваш взгляд, иметь успех эксперимент театра?
- Читка прошла прекрасно! Обсуждение после нее перетекло в сторону принятия материала как будущего спектакля. А это и была главная задача – представить камчатскому зрителю новый материал, автором которого он является сам непосредственно. И камчатский зритель сам для себя это принял. В конце обсуждения прошло голосование: Любовь Стрижак, драматург, напрямую задала публике вопрос о судьбе спектакля. И зал согласился с тем, что этот материал нужен. Спектакль будет, здесь уже нет сомнений. В зале были аплодисменты. Никто не сказал «нет». Пара зрителей выразили «безусловное согласие» без каких-либо дальнейших изменений. Не было ни одного отзыва о том, что спектакль «ни в коем случае не нужно ставить». Но здесь стоит оговориться: зрители еще не представляют себе, каким может быть итоговый спектакль, потому что не видели подобных проектов. И свою роль здесь играет здоровое зрительское любопытство.
- С самого начала некоторые артисты сопротивлялись новой работе, открыто высказывали свое непонимание и несогласие. Для вас этот «бунт» представлял проблему?
- Выходить на улицу с диктофоном – не актерская работа, они никогда не делали ничего подобного. Поэтому большой проблемой для многих артистов стало элементарное отсутствие навыков, боязнь попасть в нелепую ситуацию. И в процессе реализации материала тоже возникали сомнения: можно ли что-то услышанное от человека на улице вот так, публично воспроизводить на сцене. Но артистам этот опыт был необходим. Когда я приглашал московский «Культпроект», то ставил перед собой задачу, можно сказать, корыстную. Хотел, чтобы труппа получила новый опыт. Я просто понимал, что вполне естественную театральную аутичность, которая есть в каждом театре, новая работа изменит или как минимум раздвинет и заставит встрепенуться. Возможно, не все это поняли, но новый опыт получил каждый, кто участвовал. Я и сам через это прошел, когда был студентом и выпускался в школе-студии МХАТ. Чем профессиональнее и сильнее артист, тем сложнее ему пересилить себя. Амплуа тяготит. Молодым актерам было гораздо легче. У них нет устойчивых сложившихся приемов, которыми они выстраивают характер персонажа на сцене. Многие артисты пошли за этим новым документальным направлением, и драматург Любовь Стрижак аккуратно и деликатно поманила их в эту сторону. И они потянулись за ней. На самом деле сделаны только первые пару шажочков. Было бы хорошо еще как-то расширить представления труппы о документальном театре.
- За «живыми интервью» актеры выходили на улицы города. Насколько большой и интересный материал ими был собран?
- В сборе материала участвовали 10-15 человек. И каждый из них опросил не меньше 5-10. Получается, всего проинтервьюированы около 100 человек. Но многие сумели поддерживать разговор недолго, минуту-две, и эти беседы не были использованы. Но их тоже нужно учитывать. Половина из этой сотни дали более развернутый ответ, по которому можно создать представление о человеке и месте в целом. Я также непосредственно сам участвовал в сборе информации, тоже брал интервью.
- Что из рассказанного легло в основу спектакля? Вас интересовали какие-то определенные заданные темы?
- Некоторые темы мы рассматривали, обсуждали еще перед тем, как выйти за стены театра. Мы размышляли, советовались. Вместе с Любовью Стрижак и Ольгой Андреевой наметили несколько десятков не тем, а именно направлений. И руководствуясь ими, люди шли на задание собирать интервью. А вот отбор материала осуществляла исключительно Любовь Стрижак, драматург. Руководствуясь своим опытом, талантом, видением, она связывала разрозненные, на первый взгляд, куски текста. Но делала это особым деликатным образом, не нарушая логики, которая уже есть в интервью, сохраняя изначальную последовательность информации, смысла, работая очень аккуратно, как хирург. Это ювелирная работа, которую способен сделать только уверенный и состоявшийся драматург, каким и является Любовь Стрижак. Несмотря на то, что она достаточно молода. Любовь Стрижак составила текст (пьесой пока это назвать нельзя), который является основой для дальнейшей работы. Из него может быть создан спектакль. Но это особый вид театрального действа, который называется «документальный театр». Поэтому в нем важна не игровая составляющая и не интерпретация. И моя режиссерская работа будет заключаться в продолжении начатого драматургом, в доведении до более четкого по форме результата, который по сути будет еще более законченной работой по соединению разрозненных текстов. И еще одна важная моя задача – найти режиссерский ход, который сделал бы все это действенным и который бы не изменил изначальный смысл, глубинные мотивы и темы.
- Люди, которые стали прототипами персонажей, не заявляли о том, чтобы отказаться от участия в проекте и запретить использовать свои истории?
- В большей степени они изначально понимали, что это будет озвучено на сцене. Их предупреждали, что если они не хотят, то могут не упоминать свою фамилию, фамилии здесь не так важны. Главное, что это на самом деле сказал конкретный человек. Чтобы развеять подобные сомнения, Любовь Стрижак сделала очень умный правильный ход. Она позволила артистам позвать на читку тех, у кого были взяты интервью. Причем пришли обладатели самых интимных, личных историй. Эти люди присутствовали в зале. Мягко говоря, для них это был подарок. Они были потрясены и удивлены! Для них это – событие в жизни, момент психологического преодоления: «Это же я, такой, какой есть!». И в каком-то смысле это возможность отвечать за свои слова.
- На читке в одном из персонажей зрители узнали Михаила Пучковского, лидера регионального отделения партии «Справедливая Россия». Вы не опасаетесь того, что политика может стать поводом для трений с властью, как уже было со спектаклем «Золушка» 2 года назад? Тогда скандал вышел на федеральный уровень…
- Не боюсь, поскольку здесь его образ достаточно положительный и, я бы сказал, человеческий. Думаю, это наоборот должно героя как-то «подогреть», в хорошем смысле слова. Потому что у человека есть своя позиция, он ее придерживается и не скрывает. Я бы даже сказал, что он нам должен деньги за рекламу (смеется). Может быть, он нас поддержит финансово, поймет нужность этого проекта. Всего лишь крупица политики попала в постановку, как часть глубинного пласта, который мы зацепили. Но в целом материал не политический. Я бы сказал, хороший социальный, с акцентом на человека, на его жизнь.
- Для вас, как главного режиссера, подобная постановка – тоже эксперимент, как и для артистов?
- У меня есть опыт в этой области, иначе не взялся бы за такой проект. В свое время я начинал работать именно в Театре.док (театр, специализирующийся на документальных постановках. – Прим. ред.), там сделал свои первые работы. Благодаря общению с Михаилом Угаровым (режиссер, драматург, художественный руководитель Театра.doc. – Прим. ред.), Еленой Греминой (драматург, сценарист, руководитель Театра. doc. – Прим. ред.) я имею представление об этом направлении. Не сказал бы, что полностью его разделяю, что только такой театр актуален. Но он позволяет зрителю заново посмотреть на театр вообще: пересмотреть свои взгляды на театр, прежде всего как развлекательный организм, который обязан обслуживать, и не более того.
В театре не принято делиться еще не реализованными планами, поэтому Антон Коваленко намеренно не стал рассказывать о том, как будет выглядеть конечный вариант спектакля. Дата премьеры также остается пока не известной. Однако режиссер заверил, что посмотреть на себя из зрительного зала и прочувствовать жизнь земляков камчатцы смогут уже в следующем году.
Павел АДАМОВИЧ
Фото автора http://kamkrai.com/2013/11/13/teatr-kotoryy-nachinaetsya-s-ulicy.html
